Валерий Половинкин: "Проектные организации идут в Крыловский центр, когда возникают проблемы"

Крыловский государственный научный центр (КГНЦ) является единственной организацией в России, которая системно рассматривает вопросы военного кораблестроения. Сегодня Центр также занимается проектами в области портовой инфраструктуры, гидросооружений, создания ледокольного флота, электротехники, водородной энергетики. На некоторые вопросы о текущей деятельности Центра порталу Sudostroenie.info ответил научный руководитель КГНЦ, заслуженный деятель науки РФ, доктор технических наук, профессор Валерий Половинкин.
 
– Валерий Николаевич, насколько экспериментальная база института востребована сегодня сторонними организациями?

– Объективная востребованность экспериментальной базы КГНЦ сейчас особенно возрастает. Объясню почему. Если вы строите большую серию кораблей, у вас появляется возможность устранять отдельные недостатки при строительстве очередных кораблей. Даже если был построен первый корабль серии, и он был принят с недостатками. В СССР часто практиковалась так называемая опытная эксплуатация, когда корабль эксплуатировался флотом для выявления и последующего устранения недоработок. Последующие корабли серии уже строились с уточнением проекта. Или если доля инновационных решений в проекте перспективного корабля превышала 30%, то он также сначала "попадал" в опытную эксплуатацию, в ходе которой определялись какие-то недостатки. Потом в последующих серийных кораблях новые решения дорабатывались и производилась оценка их боевой или военно-экономической эффективности.

Сегодня мы чаще всего строим ограниченную серию кораблей. Такое положение требует от нас обоснованного решения на первых стадиях постройки, т.е. мы должны работать без права на ошибку. Если будет построен корабль с недостатками, то устранять ошибки на последующих кораблях не представляется возможным. С моей точки зрения, востребованность Крыловского научного центра и его уникальной экспериментальной базой динамично возрастает. К сожалению, не всегда наши прославленные КБ это четко представляют.

Сегодня практически КГНЦ должен играть роль рефери на ринге. Только он способен и должен давать право на постройку корабля и нести за это ответственность. Особенностью КГНЦ является системность исследований. Это оценка живучести, прочности, мореходности, управляемости и т.д. Как только проект перспективного корабля прошел системную экспертизу, мы говорим, что этот корабль можно строить, и мы несем за это решение прямую ответственность.

Помните, как И. В. Сталин мостостроителей проверял: под мост и поехали машины. Так и КГНЦ должен проводить испытания на всех кораблях при самом жестоком шторме. Образно говоря: утонул, что поделаешь. Значит, ошибся.

Теперь, востребованы ли мы субъективно со стороны бюро? Не очень. Причину я связываю с пресловутой экономией. Если проектное бюро, получив какой-то заказ, планирует сэкономить средства, конечно, они не будут заказывать науку.

Наука – очень дорогое удовольствие. Одна проводка ледокола в нашем ледовом бассейне обходится порядка миллиона рублей. Можете представить, во сколько это обходится. При этом у нас есть математические аппараты, которые позволяют сократить число испытаний, чтобы сэкономить средства. Сегодня в КГНЦ широко применяется так называемое гибридное моделирование.

Несмотря на то, что объективно востребованность растет, субъективно она нас не удовлетворяет вполне. Проектные организации идут в Крыловский центр, когда возникают проблемы. Это не говорит о том, что конструктор недостаточно талантлив. Создание корабля предполагает получение оптимальных решений в условиях неопределённости, определение параметров корабля носит вероятностный характер. Конструктор, как художник. Он представляет себе корабль, а затем его рисует. А мы уже потом смотрим, можно ли реализовать все характеристики, которые требует военный заказчик, в такое проектное решение. Поэтому непродуманная попытка сэкономить средства приводит к тому, что последующее устранение недостатков обходится примерно в несколько раз больше, чем можно было бы затратить на науку.

– В каком состоянии сейчас находится экспериментальная база КГНЦ?

– Что касается состояния наших стендов и бассейнов, то по мере выявления тех направлений, которые сегодня наиболее революционные или инновационные, мы вкладываем средства и возможности в совершенствование нашей исследовательской базы. Наши стенды постоянно модернизируются.

В то же время классическая кораблестроительная наука немножко инертна. Поэтому неправильно, как только что-то новое появилось, делать дорогой стенд. Можно и на действующем стенде изменить регистрирующую аппаратуру. Например, зачем менять в бассейне тележку, если можно заменить динамометр и тем самым уменьшить пробег и повысить точность измерений.

Сейчас на этапе достраивания находятся очень важные объекты. Это и оффшорный бассейн, который позволяет испытывать модель в условиях волнения и течения, которое меняется по глубине. Это будет самый современный бассейн.

Наш ледовый бассейн является одним из самых крупных в мире. Такой бассейн позволяет решать многие задачи ледопроходимости.

Иногда раздаются упреки, что где-то мы отстаем. Если бы мы в Крыловском центре отставали, то американцы и другие страны мира не обращались бы к нам с просьбой исследовать, например, свои глубоководные аппараты. Мировое кораблестроение привлекают в первую очередь уникальные научные школы крыловцев.

– Это происходит в наши дни?

– Совсем недавно мы проводили испытания американского аппарата, китайского аппарата на большие глубины погружения и нашего аппарата "Витязь", который очень красиво описали во всех средствах массовой информации, забыв упомянуть, что он испытывался с точки зрения прочности в Крыловском центре.

Сейчас мы готовим нашу экспериментальную базу для испытания аппаратов на предельные глубины. Речь идет о Марианской впадине и так далее.

Помимо перечисленного, у нас есть универсальный электротехнический стенд на 20 МВт. Будем его модернизировать до 40 МВт. Такого мощного электрического стенда в стране нет.

– Сейчас электротехнический стенд используется?

– На стенде испытываются двигатели для ледоколов проекта 22220, начиная со второго корпуса. Когда строилась "Арктика", ещё не было этого стенда. Всё делалось с листа. Учёные создавали схемы и реализовали их в конкретное железо. Стендовые испытания, а также доводки электроэнергетических систем не проводились. Это был очень большой риск, однако который давал выигрыш во времени.

– В последнее время появляются сообщения о том, что КГНЦ ведёт переговоры с Петербургским Политехом по поводу создания цифрового центра судостроения. Речь идёт о цифровых двойниках. Что происходит в этом направлении?

– Сначала выскажу личное мнение. Политеху повезло. С энергичным ректором и с не менее энергичным проректором Алексеем Ивановичем Боровковым. Я в своей жизни редко встречал людей с даром агитировать за свои дела, как Алексей Иванович. Это очень талантливый человек. Мы считаем, что у Политеха много интересных вещей и в имитационном моделировании и в применении искусственного интеллекта и так далее.

Сейчас у КГНЦ с Политехом заключены два договора и готовится третий. Первый договор – о разработке беспилотных (безэкипажных) плавсредств. Второй – о создании цифровых двойников. Сейчас мы готовим договор о цифровой безопасности.

Как только мы передадим всё в управление цифровым моделям, цифровым двойникам, важнейшим вопросом станет, как же обеспечить безопасность. Чтобы всё, что вы считаете, не улетало куда-то. Это направление, по которому Политех создал целый институт кибербезопаности. Это суперактуальная тема. Поэтому я могу только подтвердить наше желание и стремление работать с Политехом.

Другое дело, что есть организации, не буду сейчас их называть, которые берут на себя право разрабатывать цифровые двойники, допустим, кораблей, которые и корабль-то не видели. Они программисты, в лучшем случае, или ИТ-специалисты, а претендуют на суть физическую.

Беседовал Александр Полунин