Ко Дню подводника редакция Sudostroenie.info публикует серию рассказов моряка-подводника, капитана 1 ранга Александра Надеждина, десять лет прослужившего на атомных подводных лодках.
Предисловие от автора
В этих рассказах, мною, через отдельные истории, иногда приукрашенные, но, в целом, правдивые, делается попытка представить особенности военно-морской жизни службы. Серьезно, но чаще с иронией.
Прочитав эти истории, Вы можете обнаружить случайные совпадения с событиями, происходившими и в других подразделениях армии и флота. Поэтому прошу, не принимайте на свой счет, но, если понравится, то принимайте.
За то, что это было там, где автор служил или жил, он ручается. Фамилии, в некоторых случаях, намеренно сокращены или придуманы другие, чтобы ненароком кого-нибудь не обидеть. Воинские звания полностью соответствуют званиям героев этих историй. Должности могут быть иногда вымышленными. Образы политработников – собирательные. Только не надо считать их плохими. Они были заложниками обстоятельств, впрочем, как и все мы.
«Армия – школа скверная, так как война бывает не каждый день, а военные делают вид, будто их работа постоянная»
Бернард Шоу.
Немного о жизни подводника
Все 70-е годы прошлого века я провел в прочном корпусе стратегической подводной лодки. Начал службу командиром гидроакустической группы, продолжил и завершил ее командиром боевой части связи. То есть, был глазами и ушами корабля.
Интересна служба акустика. Все время в море проводишь наедине с морскими обитателями. Жаль, что нельзя пером передать разнообразные звуки океана. Свист касаток и дельфинов, жалобные стоны китов, щелканье и треск ракообразных и многие другие звуки, принадлежность которых трудно определить – это лишь часть шумовой картины моря.
Необычны были неопознанные излучения, называемые сегодня «квакерами». Мне посчастливилось одному из первых зафиксировать и описать их. Тогда мы считали, что это американцы, что-то придумали, что бы обнаруживать наши подводные лодки. Однако по современной гипотезе, «квакеры» оказались неопознанными подводными объектами. Так, что вы имеете дело с человеком, осуществлявшим контакт с «другим миром». Может быть параллельным? А говорят это фантазии.
Интересно было быть и связистом. Сегодня признаюсь, что во время приема сеанса связи, я освобождал один коротковолновый приемник и слушал «вражеские» голоса.
Наша информация, которую так старательно готовили политработники, отражала лишь основные этапы жизни и деятельности вождей, размеры рекордных урожаев и материалы текущих форумов родной коммунистической партии. При этом они не утруждали себя сокращениями. Принимали мы примерно следующее:
- «…в честь семидесяти трехлетия Генерального секретаря Коммунистической партии Союза Советских Социалистических Республик Леонида Ильича Брежнева труженики завода имени двадцать второго съезда Коммунистической партии … взяли на себя повышенные социалистические обязательства….».
При плохом прохождении радиоволн, когда читалось:
- « в че..ь семи…я Ге…. Го с..ря Ко… и …»., - замполиту было легко восстанавливать текст.
Как-то на берегу, я сравнил реальную политинформацию с «гениальными догадками» заместителя, то обнаружил стопроцентное совпадение с исходным текстом. Удивления не было.
Голос же Америки, рассказывал о реальных событиях у нас и у них. Правда, распространяться об этом очень не рекомендовалось. Так, что только для себя.
Связист на наших подводных лодках частично относился к службе «Люкс». К дежурству по кораблю и вахте он не привлекался. Заступал лишь дежурным по связи флотилии с 09.00 до 09.00., а на следующий день ему было положено отдыхать.
В связи с кажущейся свободой, на командира БЧ-4 навешивались дополнительные общественные обязанности. Что, вообще-то, было справедливо, хотя и не очень приятно.
Штатная должность заведующего столом кают-компании и секретаря партийной организации навечно была закреплена за мной. К заведыванию столом я относился очень добросовестно. В море офицеры с аппетитом поглощали приготовленные прототипы кетчупа. Кстати, во много раз приятнее нынешних «балтиморов». Намазывали на свежий хлеб дополнительное масло. Смаковали варенье. И пили, приносящий непоправимую пользу, настоящий «Боржоми». В то время еще не научились смешивать водопроводную воду с содой.
Совсем иначе строил партийную работу. Устои коммунистической партии, будучи парторгом, я, еще в то время, подтачивал, как гусеница лист тутовника. Заседания бюро и некоторые собрания проводил только на бумаге. Отчетные и промежуточные доклады, из месяца в месяц, и из года в год, повторял. Менял только даты, фамилии и номера съездов. Я еще в комсомоле заметил, что во время политических выступлений нормальные военные думают, о чем-то о своем и дремлют.
Просыпаются лишь тогда, когда слышат какое-нибудь знакомое слово, например, свою фамилию. В головах рядовых коммунистов генетически встраивался фильтр, ограждающий нервную систему от, льющегося со всех сторон, политлицемерия. Но, конечно, это, ни в коей мере, не было борьбой против существующего строя. От меня не требовали, я и не старался. Бумаги же были в полном порядке. А для всей той системы это было самым главным.
***
Теперь, прочитав про политическое обеспечение службы в военно-морском флоте, скажите мне: можно ли считать психически здоровым то общество, где были возможны такие проявления? Вопрос, конечно, риторический и ответа не требует, но меня заставляет задумываться, когда сегодня я, слушая речи нынешних руководителей, замечаю симптомы знакомой болезни.
